- Наши героические далекие предки... воняли псиной и лазали по деревьям. Руками и ногами... хвостов уже не было. Наши и другие предки!.. И их знакомые. Это было давно, им нечего было выпить и некем было закусывать, все звери прятались. В свои раковины.
Но когда наши предки пьяные выходили... с деревьев... потому что иногда они пили уже тогда... Они ходили по лесу и пели те же самые песни. Ой, цветет кали-и-и..! Это я для примера. Слуха бы мне побольше... И памяти.
А у наших предков все было, все! Вот он как-то не так посмотрел на них косо... мамонт из чащи... они услыхали - и все! Тут ему и все! Палкой-копалкой ему по рогам, шкуру бабам, хвост детям, бивни немцам за тугрики на базар. Вся тяжелая промышленность - а ее тогда не было - на мамонтовых бивнях держалась! И был царь. Как царь скажет - так все под себя и сходят. Потому что царя все боялись, и как он говорил, так и делали. Под себя. Потому что без царя была смута видимость ноль, управляемость ноль, в эпицентре - жертвы и разрушения.
Потом прибыли декабристы. Двадцать пять человек во всем новом. Проездом в Сибирь. А царь Петр сказал вот отсюда будем грозить. Вынул и погрозил. Они там до сих пор заикаются. Поля были, леса, медведи, зайцы, кабаны, журавли везде хрюкали!
Потом татары пришли. Монголов с собой привели. Иго! Двести лет на шее сидели, пока их с шеи не сняли, сначала монголов, потом татар, потом иго. А кто снял Наши предки сняли, на своем поле 20, на Куликовом, оба меча Пересвет забил. Челубею. Внутрь. И где сейчас та Монголия Да, именно в ней! Потому что культуры не было. А наши предки в баню поголовно грамотные ходили!
Тут опять татары пришли. Немецкие. С запада приперлись, сами в доспехах, лошади в доспехах, свиньей построились и утопли. В озере. Они думали, зимой неглубоко будет. А Александр им сказал кто с мечом к нам без стука войдет - тому сюрприз! А Чернышевский сидел в тюрьме, и ему было нечего делать. Он говорит что делать.
И тут французы! Наполеон. Ростов взяли, Смоленск взяли, Москву взяли и к себе понесли. А Кутузов был одноглазый. Но как только заметил... Сразу этому Наполеону как даст по его величеству! Так его величество больше никогда и не встал. Тут опять татары пришли. И Плеханов сказал Хватит! И Ленин тоже сказал Хватит!, но громче. И началась революция. А он маленький такой был, р не выговаривал совсем, но ему поверили. Он говорит Бгатья и сестгы! Уга! И ему поверили.
А у Максима Горького были усы. Каждый день новые. И когда он кричал, они шевелились. Он кричит Пусть сильнее..! - а усы шевелятся - Грянет буря!!, и - соплей об пол! Вместе с усами. Потрясающий номер был, а после него дедушка Дуров всегда выступал, с дрессированными рабочими. И дедушка Калинин с Дзержинским. Голову ему в пасть засовывал. Или в зад. Как публика захочет. Короче, революция. Короче, всех в тюрьму, Ленина в мавзолей, Папанина на льдину, Гагарина в космос - везде свои люди.
А в Америке тоже не дураки сидят! Придумали автомобиль. Стали везде ездить и кино снимать. И Ленин говорит Из всех искусств самым понятным для нас является... И умер. А еще говорил Учиться, учиться и... И опять умер, да.
Тут война. Немцы одни пришли, без татар, Ростов взяли, Смоленск взяли, Киев взяли, Минск взяли, подняли и надорвались. И Сталин спросил: Ну, что скажет товарищ Жуков? А Жуков ему: А что скажет товарищ Сталин? И так до утра. А Никита плясал. И всем кузькину мать показывал. Она у него маленькая была и грязная. А Сталин курил трубку и пил вино, и ненавидел тех, кто курит и пьет. А Жуков пил и пить будет, потому что если б не он, то Сталин бы не курил и не пил. Сначала палкой по карте водил, а потом ей же Гитлеру по башке.
И вот тут-то вдруг Иван Грозный - а его тогда уже не было - говорит пойду, говорит, убью кого-нибудь... с утреца... И тут - татары! Но подумали, и не стали. А Геродот, между прочим... Греческий, между прочим, историк... Говорит, между прочим я, говорит, ребята, историк греческий! Очень древний! Знаменитый! Мне тоже налейте. Вот так. А когда Горбачев пришел, его давно уже не было, и Брежнева не было, а мы с вами уже были, и очереди были, и талоны, и воры, и кризис, и бедность, и ужас, и мрак, и Горбачев сказал: Хватит! Все по квартирам! Чтоб к двухтыщному году никого на улицах не было! Где спекулянты Спекулянты! Запомните вы больше не спекулянты! А я больше не президент.
Все, пока. Я на дачу.
О! Звонок! Урок окончен.
Все свободны.
Кроме Иванова, который спит и будет здесь заперт. Вместе со мной, потому что я никуда не дойду. Точка.